Информационная база Движения
создателей родовых поместий


Информационная база Движения создателей родовых поместий



Хорошие газеты
Газета Быть добру Международная газета
"Быть добру"


Родная газета Международная газета
"Родная газета"
Подписаться на рассылки
Подпишись на рассылку "Быть добру"
Рассылка для тех, кто совершенствует среду обитания: как сделать, чтобы всем было хорошо. А на Земле быть добру!

Рассылка группы Google "Быть добру" Электронная почта (введите ваш e-mail):

Рассылка Subscribe.Ru "Быть добру"
Подписаться письмом

Подпишись на рассылку "Движение создателей родовых поместий"
Рассылка для тех, кому интересен образ жизни на земле в гармонии с природой в своём родовом поместье. Родовое поместье – малая родина.

Рассылка группы Google "Движение создателей родовых поместий" Электронная почта (введите ваш e-mail):


























Дом без углов

10 ноября 2009, 02:39

Кто живёт на землях бывшего колхоза в станице Темнолесской - опасные сектанты или романтики, осваивающие «целину»?
Перед Новым годом в одной местной газете вышла статья под сенсационным названием – «История с пензенскими затворниками может повториться на Ставрополье?». Речь в ней шла о том, что некие сектанты скупают земли рядом с Темнолесской, держат малолетних детей в антисанитарных условиях и вовлекают в свои сети простодушных граждан.
На днях в редакцию «Открытой» с просьбой заступиться за героев скандальной публикации обратился депутат ставропольской гордумы Василий Скакун. Сказал, что ребят из крестьянско-фермерского хозяйства «Смородина», названных в статье «пензенскими затворниками», знает давно и стремления «уйти в подземелье» за ними никогда не замечал. Ниже мы публикуем рассказ Василия Александровича о «смородинцах».
А вы, уважаемые читатели, решайте сами: кто эти молодые люди – сектанты, представляющие угрозу для общества, донкихоты, борющиеся с ветряными мельницами, или социальные реформаторы, предлагающие новую модель загородного поселения.

Дружок из подсолнухов
Земли заброшенных садов возле станицы Темнолесской 28-летний Алексей Сергеев оформил в собственность чуть меньше года назад, став председателем крестьянско-фермерского хозяйства «Смородина». Спустя три месяца женился. Ещё через два – построил дом.
С супругой Оксаной они показывают мне своё небольшое хозяйство: во дворе – каркас летней беседки, крытый камышом курятник, будка для собаки, по-зимнему голые цветочные клумбы. Из живности – четыре курочки, петух, чёрно-рыжая кошка Дуся и пёс Дружок. Дружка Лёша с Оксаной нашли летом в поле подсолнухов: хотели сфотографироваться среди цветов и наткнулись на выводок выброшенных щенков. Почти все умерли от жажды, а один был жив и жалобно скулил – теперь он звонким лаем встречает гостей на председательском дворе.
К хозяйскому дому ведёт выложенная камнями дорожка. Дом небольшой, деревянно-глинобитный, овальный – без углов. Алексей сам построил его за два летних месяца по проекту, занявшему первое место в России как самый недорогой проект индивидуального жилищного строительства. Строил из тополя, и осенью на стенах дома стали расти вёшенки – хозяйка аккуратно их срезала и жарила к обеду на костре.
На участке вокруг двора ровными рядами растут старые яблони и груши, но среди них уже пробиваются молоденькие ростки будущего сада, высаженные молодожёнами, – плодовые и декоративные деревья. Недалеко от дома течёт ручей. Сразу за хозяйскими угодьями, на покатых склонах горы Стрижамент, начинается лес.
Вот в нескольких словах картина того, как выглядит сегодня бывший сад колхоза «Красная заря», ныне – крестьянско-фермерское хозяйство «Смородина», в будущем – родовое поселение Счастливое.

Об «утопии родовых поместий»
Первое, что приходит на ум, когда слышишь словосочетание «родовое поместье», – XIX век, барский дом с мансардой, сирень под окнами, увитая плющем беседка, пруд и тенистая аллея из лип и акаций.
Два столетия спустя старое понятие приобрело новое звучание благодаря писателю Владимиру Мегре – автору серийного бестселлера «Анастасия», по названию которого его читателей и почитателей называют «анастасиевцами».
В. Мегре предлагает привлекательную романтическую идею: каждый человек может создать «родовое поместье» на одном гектаре земли – построить дом, посадить деревья, цветы, кустарники, разбить огород и жить на своём кусочке земли в окружении доброжелательных соседей, вместе с которыми может образовать родовое поселение или, как его ещё называют, экопоселение.
Автор статьи о ставропольских «пензенских затворниках» назвал эту идею «утопией родового поместья». А вот что говорит по поводу «утопии» президент России Дмитрий Медведев: «Идея родовых поместий вполне позитивна, она полностью перекликается с нашими идеями малоэтажной или одноэтажной России, которой мы сейчас довольно активно занимаемся в рамках жилищного нацпроекта».
Актуальность проблемы не вызывает сомнений: Россия – страна колоссальных земельных ресурсов, в которой пустуют огромные территории; под города, деревни и посёлки занято всего 1,5% (!) земельных площадей; 80% россиян живут в многоэтажках, тогда как, к примеру, в Канаде, Великобритании и США 70-80% населения проживает в малоэтажных домах.
Сегодня в нашей стране создано около 300 родовых поселений, где люди пытаются воплотить в жизнь идею о родовых поместьях. А в соседней Белоруссии, по данным ректора Санкт-Петербургского аграрного университета Виктора Ефимова, в последнее время их построено аж 1500!
Существуют разные прогнозы возможных путей развития «родопоместного» движения. Одни предупреждают, что со временем родовые поселения могут утратить свою необычность и превратиться в традиционные дачные посёлки или классические сёла. Другие говорят, что поместья – это будущее рынка загородного жилья и шанс к возрождению умирающего российского села.
Вот и по мнению главы станицы Темнолесской Геннадия Степаненко, деятельность КФХ «Смородина» может дать толчок к экономическому развитию села: «Поначалу я отнёсся к новым соседям настороженно. Пришли на землю новые люди, надо было присмотреться, кто такие, чего хотят. Когда познакомились ближе, понял: ничего дурного и опасного здесь нет. Напротив, возможно, такие поселения – один из путей возрождения крестьянства. На бывших колхозных землях, пустовавших почти 10 лет, ребята закладывают новые сады. Это не пшеница – нужно несколько лет, чтобы увидеть первые результаты. То есть ясно, что новые хозяева пришли сюда надолго».
Родовые поселения являются одним из множества вероятных вариантов организации загородного поселения. К тому же в условиях экономического кризиса модель поместья с его относительной автономностью наверняка окажется востребованной для многих горожан, не знающих, как пережить потерю работы, понижение зарплаты и рост цен.
Предвижу, как скептически настроенный читатель воскликнет: «Всё ясно: сказка о родовых поместьях – удел бессильных и разочарованных. Не зря же, вон, психологи говорят, что люди, меняющие город на «целину», – одинокие неудачники, не нашедшие себе места под городским солнцем!»
Ой ли?

«Затворник» из КВН
Мы сидим в гостях у председателя КФХ «Смородина» Алексея Сергеева. Изнутри домик без углов выглядит так: на полу – ковёр, на стенах – зеркала, одно из окон – в виде двух сердец – лучше слов говорит: в доме живут влюблённые. Электричество от солнечной батареи, газ привозной в баллонах, вода из родника. Еду готовят на газовой плите и в небольшой печке, которую хозяин выложил собственными руками.
Посреди комнаты стоит низенький столик. На пенёчках из тополя, обитых плюшем, сидят ребята, на которых навесили ярлык сектантов и затворников. Знакомьтесь: Лёша, Дима, Лёша, Саша – технолог, офицер милиции в отставке, руководитель рекламного агентства, профессиональный программист.
Всего людей, мечтающих создать возле станицы Темнолесской родовое поселение, чуть больше 20 – почти все из поколения тридцатилетних, активные, творческие, с высшим образованием, большинство – молодожёны, половина – предприниматели.
Глава КФХ Алексей Сергеев до того, как «осесть» на земле, закончил СевКавГТУ, работал технологом на заводе, рабочим на стройке, лаборантом на кафедре в институте, был комбайнёром, промоутером и даже пекарем. В студенческие годы возглавлял команду КВН, выступал в театре миниатюр, прыгал с парашютом, занимался восточными единоборствами, путешествовал на велосипеде и однажды даже доехал на нём до черноморского побережья.
«Сразу после института я пошёл работать на завод. Там я видел, как «выбрасывают» на пенсию «отработавших» людей и как спиваются среди грохочущих машин работники цеха. Я всё думал: в чём же смысл? К чему я должен стремиться и что должен оставить после себя? Ответом для меня стала идея родового поместья. Смысл – в том, чтобы на своей земле посадить сад, построить дом, вырастить детей и сделать счастливой единственную женщину».
Единственная женщина Алексея Сергеева – Оксана Телиженко – во время рассказа мужа накрывает на стол. Профессиональный фотограф, получавшая в Киеве зарплату в 2000 долларов, ставит перед будущими соседями горшочки с тушёным картофелем, свежевыпеченный хлеб, чай зелёный, чай чёрный, мёд липовый, варенье из алычи, молочные ириски из магазина.
У неё своя история: «Последние десять лет я жила в огромном городе и не знала, как солнце по небу ходит. Плохо мне было, неуютно, хотя работа престижная и зарплата высокая, но всё равно тянуло к земле. Некоторые считают, что мы бежим от трудностей, но попробуйте пожить на пустом месте: тягот окажется гораздо больше, чем в городе.
Первое время было страшно – рядом лес и дикие звери, мимо часто проезжают охотники. А кому понравится, когда около дома ходит человек с ружьём?
Мы попытались закрыть хотя бы часть территории КФХ для посторонних, но люди привыкли, что земли «ничейные», особого внимания на шлагбаум и вывеску «Частная собственность» не обращают, ходят свободно по саду, а здесь уже высажены сотни саженцев, которые нельзя топтать».
Год назад Оксана влюбилась в Лёшу, уехала из Киева, помогла мужу построить домик без углов и с окошком из двух сердец, научилась печь хлеб и узнала, как солнце ходит по небу.

«Мало картошки - хочется красоты»
У движения экопоселенцев немало общего с явлением дауншифтинга, получившим в последнее время распространение в Европе, США и России. Дауншифтинг (буквально «спускаться вниз») – добровольный отказ от карьерной гонки и материального накопительства ради иных жизненных ценностей, прежде всего семьи, хобби, психологического комфорта и заботы о собственном здоровье.
Люди, которые уходят на заброшенные земли и в умирающие сёла, – тоже своего рода «дауншифтеры», отрицающие идеалы общества потребления. Как, например, ставропольский предприниматель Дмитрий Мазуров.
«Я четыре года проработал системным администратором на телевидении, потом открыл собственное рекламное агентство. С материальным положением, карьерой, личной жизнью всё было в порядке, но тревожила мысль – что-то в жизни не так, чего-то не хватает. В один момент спросил себя: «На что я трачу свою жизнь?» И сразу поменялись ценности: социальный статус, карьера, деньги отодвинулись на задний план. Я собирался строить большой дом с мансардой, сейчас мечтаю о беседке, обсаженной виноградником; хотел суперособняк, супермашину, теперь думаю: главная ценность – это земля, которую я оставлю детям».
Бывший сотрудник органов внутренних дел Алексей Е. преподаёт в академии здорового образа жизни и воспитывает двух дочек. Для него родовое поместье – возможность оградить своих детей от сквернословия, насилия и пропаганды безнравственности, ведь в родовых поселениях не пьют, не курят, не ругаются, а все соседи вокруг – друзья и единомышленники.
Сразу оговорюсь: дети на территории «Смородины» не живут, и привозить их на голую землю, пока не построены дома, не проведены коммуникации, не налажен быт, никто не собирается. Вообще, кроме главы КФХ и его жены, постоянно живёт здесь только Саша Н. – программист, работавший в русских, украинских, американских компаниях, накопивший денег и позволивший себе «не работать какое-то время».
«К идее родового поместья я пришёл через болезнь. Когда врачи поставили мне диагноз «язва желудка», я воспринял это как знак, что в моей жизни что-то не так. Перешёл на экологически чистое питание: вместо чая – сборы трав, вместо сахара – мёд, ягоды, сухофрукты. В результате за четыре года болезнь ни разу о себе не напомнила. И я понял: чтобы быть здоровым, нужны качественные продукты, а значит, личный участок. Но стандартных шести соток для счастья не хватит: мало картошки, хочется красоты».
Красота для Саши начинается с дома, который сам он называет «лисьей норой». Не спешите пугаться: вот, мол, где они «зарыты» – «пензенские затворники»! Сашина «лисья нора» находится над землёй, а не под ней. Это домик сферической формы, покрытый толстым слоем почвы. Летом на нём растёт трава, и Сашины квадратные метры легко можно принять за высокий зелёный холм. Теперь хозяин собирается посадить здесь землянику, и будет у него на крыше настоящая земляничная поляна.
Скажете: «Да они же просто играют! Несерьёзно, несолидно, и вообще, что за детский сад?» Но, согласитесь, если это игра, то не самая плохая из тех, в которые играют люди.

Наследники толстовцев?
Представляют ли поселенцы угрозу для общества? Судите сами: в движении нет жёсткой структуры управления, нет лидера, которому приносят на блюдечке деньги, к примеру, за проданные квартиры. (Если кто-то и обогащается за их счёт, то только на продаже семян кедров и книжек про «Анастасию» по 40 рублей.) Анастасиевцы не прерывают связей с родственниками, не называют ересью традиционные и нетрадиционные религиозные движения, не занимаются миссионерством. Их ряды пополняются за счёт новых читателей книг В. Мегре, которые в разряд запрещённых не входят и которые насильно читать никто никого не заставляет.
Почему эти бестселлеры оказались настолько востребованными, что породили в обществе целое движение?
По данным Росстата, наша страна сегодня занимает первое место в мире по уровню умышленных убийств, числу курящих детей, продаже крепкого алкоголя, смертности от самоубийств среди подростков. Вероятно, в традиционной религии часть россиян не может найти ответа на вопрос, как жить в таком обществе и как защитить от него своих близких. А В. Мегре говорит: «Собери друзей, поезжай в пригород, построй дом, и пусть твои дети слушают пение птиц, а не матерную ругань пьяного соседа».
Анастасийство – всего лишь попытка сделать жизнь безопаснее, человечнее и гармоничнее. Можно, конечно, потешаться над мечтой об идиллическом «доме-саде», говорить, что «без смеха читать книги об Анастасии нельзя». Только вот смеяться над идеей, какой бы экзотической она нам не казалась, – это путь в никуда, тупик.
В обществе всегда были, есть и будут люди, которые отказываются идти со всеми «в ногу». Они «не так» одеваются, слушают «не такую» музыку, читают «не такие» книги и выбирают «не такую» сферу духовности. Из них выходят неплохие поэты, революционеры и реформаторы. Что же нам, по примеру средневековых инквизиторов вооружаться вилами и устраивать «охоту на ведьм», давя всякие ростки инакомыслия? Или всё же признать цивилизованное право нонконформистов на свою нишу в обществе?
Кстати, анастасиевцы по своим мировоззренческим позициям близки Льву Толстому, под влиянием которого на рубеже XIX-XX веков в русской крестьянской среде зародилось движение толстовцев.
Толстовцы основывали в российских губерниях «культурные скиты», отказывались от употребления мяса, алкоголя и табака, проповедовали всеобщую любовь, непротивление злу насилием, духовное и нравственное самосовершенствование. В 1897 году движение было объявлено вредной сектой. Льва Николаевича отлучили от церкви, а его последователей подвергали арестам и высылке за то, что они, как писалось в судебных делах, «подрывают устои религии».
Прошло сто лет. Давайте спросим себя: какой вред за почти 30-летнюю историю своего существования нанесли толстовцы Российской империи? И кто для нас Лев Толстой – опасный сектант или великий гуманист?

Василий СКАКУН,
директор СДЮШОР по акробатике, депутат Ставропольской городской Думы, почётный гражданин Ставрополя.

Газета "Открытая. Для всех и каждого", номер 7 (346) от 18-25 февраля 2009 г.

http://www.opengaz.ru/issues/07-346/house.html


--- Подпишись на рассылки и газеты... --- --- Информационная политика газеты... ---

--- Приобрести экотовары "Быть добру"... ---

Поделиться в соц. сетях

Нравится