Продолжение. Начало в газете «Родовое поместье» №№2(74),4(76)-6(78) 2016 г. (издано в газете «Быть добру» 2(122), 4(124)-6(126) 2016 г.)

 

Евдокия. Сегодня моя очередь рассказывать.

Александр. Женские истории...

Евдокия. Да, моя история действительно чисто женская. Книги об Анастасии я прочла давно, вернее, читала, как они выходили. К тому времени я была разведена, у меня рос сын Василий. Ещё на руках была больная мама и кошка Агриппина, с которой постоянно что-нибудь случалось, поэтому у неё была домашняя кличка «Беда». Работала я в небольшой конторе с заработком чуть выше мизерного, крутилась между болезнями сына и спасением «Беды», было несколько подруг таких же беспросветных одиночек. Всё было серо и нормально.

Александр. Ева, что я слышу, чушь какая-то. Почему же ты мне не шепнула, я бы примчался на своём белом коне – «Москвиче», кажется, тогда у меня была такая машина, и спас тебя. Какая бы у меня была сейчас жена!!!

Евдокия. Тогда бы ты меня и с телеги не заметил, не то что на машине. И вот однажды я увидела дома на столе небольшую зелёную книжечку – маме принесла соседка почитать, но больше всего меня поразила Агриппина: она сидела и как будто грелась около неё. Прочла я тогда эту книжку, и как будто что-то во мне лопнуло. «Ну почему я так живу? Что ж теперь, и Ваське моему маяться так весь век?». Слёзы комком встали в горле. Ревела я два дня, а потом затихла как-то и подумала про себя: «Если счастье можно добыть без денег и подлости, то я буду не я, но найду его и добуду. Для себя, для Васятки, для матери своей, так в жизни доброго и не узнавшей, для Агрипки-красавицы. Это она, шельма, мне подсказала, что книжка эта непростая. И очень уж яростно я так подумала, аж сердце зашлось. Мать увидела тогда меня испугалась, крестить начала, решила, что я умом тронулась, а я опять книжку схватила, читать начала, всё подчёркивала. Потом тетрадку чистую у Васятки попросила и составила план действий. Через месяц я уже организовала клуб читателей Анастасии. Начали мы собирать литературу по растениям, книжки по строительству домов. Мамина старая подруга заведовала у нас в районе библиотекой, она пустила наш клуб к себе – осень уже пришла, да и неудобно собираться в парке на лавочке стало, народа же стало больше. Стены в той комнатке мы своими рисунками украсили. Дядя Петя мне полку для книг сделал, зелёной краской покрасил, очень мне хотелось, чтобы именно зелёной. Образовали инициативную группу, стали узнавать, как землю получить, долго ходили, прогоняли нас везде, но я помнила: «Без денег и подлости» – и опять шла. За это время много мы людей повстречали разных: кто-то смеялся над нами, кто-то открыто помогал, кто-то сначала задумывался, а потом тихо подсказывал, всякое было. Только после года хождения поняли мы, что совсем без денег не получится, а вот за небольшие деньги, так, чтобы нам по карману было, подсказал один добрый человек – деревенька у нас была рядом небольшая, всего десять дворов, а жили только две старушки, все остальные в город перебрались, даже летом уже никто не ездил. Пришли мы к председателю, рассказали о себе, о мечте своей, и так он нам обрадовался, стал чаем поить, про детей расспрашивать.

 «Вы же, – говорит, – моё спасение. Я замучился с этой деревней. Бабулек не бросишь, а какой магазин к ним поедет, а какой врач туда пойдёт. Они упрямые, уезжать не хотят. Вчера вот только у них был, уговаривал, а одна так мне и сказала: «Ты погоди, Петрович, вернутся в наши хаты люди, ты ещё гордиться нашей деревней будешь. Вот мы их с Михайловной дождёмся и поедем, только не в город твой поедем, а уж совсем, на покой». Я от неё только отмахнулся, но Варвара Ильинична у нас женщина серьёзная всегда была, за ней пустого слова не водилось никогда, но здесь я решил, что, мол, взять, возраст, считай, девятый десяток уже лет пять, как разменяла, а всё ещё сама справляется с хозяйством, и коза у неё есть. Так что, поезжайте, люди добрые, в Озерки, ждут вас там, оказывается, а от меня старожилам привет. Многого не обещаю, помогу чем смогу, но уж и вы не бросайте землю, коли пришли на неё». Мы не поехали, а помчались в наши Озерки. Почему-то мы сразу решили, что наши они уже, и что мы за них в ответе. Старушки встретили спокойно, степенно, радости буйной не выказали, но на ночлег пустили. Так мы стали привыкать друг к другу, потихоньку. После того, как я проревелась и решила клуб создавать, стала я с собой частенько разговаривать. Говорю: «Как же ты собираешься счастливой сейчас стать, а что же ты раньше-то ничего не делала? Что сейчас-то изменилось? Ну, прочла ты книжку хорошую, про любовь светлую, обогрелась у чужой любви, так теперь-то что? Как сама-то думаешь такое сотворить? - Не знаю ещё пока, как. Вот, думаю». - Встала перед зеркалом, посмотрела на себя, и такая тоска меня взяла, где уж тут любви случиться. Опять два дня ревела. Мать говорит: «Если реветь не перестанешь, книжку выброшу и никуда больше не пущу. Нечего дурью маяться. Вон пацана как испугала». Смотрю, а Васятка мой в угол дивана забился и что-то шепчет: «Мамочка, я тебя люблю! Я люблю тебя! Я люблю тебя!». «Ой, – думаю, – какая же я дура, решила счастье искать, а всех ближних до смерти напугала, кому же счастье тогда достанется!». И такой смех меня здесь разобрал. Прижала я Васятку к себе, маманю обняла и говорю: «Родненькие вы мои! Всё у нас получится! Обязательно всё будет хорошо!». Тут и Васятка смеяться стал, и мама заулыбалась. Не плакала я больше, разве только от счастья. Стала я себя теперь каждый день в зеркало рассматривать, сначала выть от жалости к себе хотелось, а слова Васяткины стала повторять себе, греть своё сердце его любовью. Так потихоньку стала я себя узнавать, спрашивать себя, что мне нравится, когда первый раз покупая всем подарки на Новый год, спросила и у себя. Ох как сердце моё забилось, как жар щеки опалил, целый день я тогда от этого вопроса себе летала. Вот тогда, считаю, и проснулось второй раз к жизни сердечко моё, мир увидело – удивилось, маму с сынишкой почувствовало – растаяло. Все, не только я, заметили эту перемену. Сын сказал: «Мамочка, как хорошо, что ты пришла!». А мама радостно проворчала: «Ох, девка, неспроста всё это, жди сватов... Ой, что я несу, старая». И в клубе всё изменилось, и на работе, да и сама я как солнце у себя в груди слышала, большое, тёплое, щедрое. Покой вошёл в душу мою, не рвалась я уже никуда, знала – всё будет вовремя и всё будет хорошо.

Александр. Ева, а как же про любовь? Где твой суженый, ряженый.

Евдокия. Ах, ты, баламут, нетерпеливый, всё бы тебе быстрей.

Александр. Ева, жизнь – она такая быстрая, что дух захватывает, только успевай глазами хлопать, да варежку не открывай, а то на обочине останешься.

Евдокия. Твоя жизнь от тебя никуда не ускачет, а за чужой и гоняться не след. Так и я однажды прибежала клуб, на работе задержалась, а тут люди должны были приехать из другого города, спешила, опаздывать не хотелось. Вхожу и вижу его. Стоит моя любовь у дяди-Петиной полки, говорит с кем-то, а сам полку ладонью поглаживает. Встретились наши глаза, он мне и говорит: «С любовью мастер делал, с сердцем к Вам». «Да, – говорю, – дядя Петя хороший человек, и работа у него всегда ладная, если сердце не лежит – за дело не возьмётся». И стоим мы с ним, смотрим друг на друга, и как будто нет никого вокруг в целом свете. А потом мы домой ко мне пошли, сын его увидел, побежал к бабушке с криком: «Бабуля, папа приехал! Ура!». Мама выскочила перепуганная: мой бывший муж выпивал и отличался буйным нравом, вот и испугалась она за нас всех по привычке. А тут видит – мужчина тихий стоит, только глазами улыбается.

«Здравствуйте, Галина Петровна! Меня Виталием зовут!». - «Проходите, коль пришли», – ответила мама. Вот так мы познакомились, вернее, встретились, потому что познакомились мы с ним давно, когда стала я своё сердечко расспрашивать, когда стала звать сердцем его, своего любимого, когда услышала ответный зон внутри себя. А тогда уже стала с ним просто говорить постоянно, советоваться, все новости свои рассказывать, его обо всём выспрашивать. Много могут сердца рассказать друг другу, практически всё, неважно, где вы находитесь. Поэтому, как увидела его в клубе, так тихо и обрадовалась: «Ну и слава Богу, вот и свидеться, наконец, удалось! Вот и хорошо». Прожили мы вместе два года. Клуб расширился – отдала я бразды правления молодёжи, и уехали мы в Озерки. Родовое поселение у нас получилось практически идеальное. Через год похоронили мы своих старушек, председатель к нам присоединился, стал книжки читать, по-новому к земле повернулся. Все дома в Озерках заселили, у всех по 1,5 гектара земли получилось, школу сделали свою, домашнюю. Рядом новое поселение организовалось. Жизнь разворачивалась красивая. Дом мы с Виталием поправили, потихоньку сад заложили, кусты изгороди стали уже подниматься. Стала я замечать, что не только быт наш меняется, но и мы сами. Мыслями мы могли руководить делами и в клуб стали ездить реже. А после того, как с вами перезнакомились, так вообще в сказку переехали. Болеть практически все перестали, зимой в лёгких пальто ходим, да и то, чтобы люди не оглядывались, а детям разрешаем, как им хочется. Еда вся поменялась: мясное и рыбное давно кушать перестали, только мама ещё иногда по старой памяти колбаски в городе покушает, и то уже только из-за упрямства. Травки едим разные, на ходу, за стол не садясь. Многое уже не выращиваем и не запасаем – просто есть стали гораздо меньше. Но главное, стали мы с Виталием анализировать: ведь что получается, захотели мы построить новую жизнь, а учебники взяли из старой. Поняли мы, что вся природа вокруг, всё пространство настроено на человека, вернее, строится им. Тогда получается, что в наших книжках, рассказывая о совместимости растений, нам рассказывают, как в природе выражается страдание, ведь почти все люди живут, мучаясь от чего-то. Значит, повторяя это, мы опять будем повторять страдание. Поняв это, рассказав вам, мы выбросили все книги про растения и стали в своих сердцах искать счастливые сочетания, вернее, доставать из своих душ. Здесь нам очень помогли детские ручки.

 

Продолжение следует.

 

С эл. страницы http://forum.anastasia.ru/topic_15311.html